Неточные совпадения
— Восемьдесят лет, ваше превосходительство. Но это келейное, я бы… чтобы… — Чичиков
посмотрел значительно в лицо
генерала и в то же время искоса на камердинера.
И это точь-в-точь, как прежний австрийский гофкригсрат, [Гофкригсрат — придворный военный совет в Австрии.] например, насколько то есть я могу судить о военных событиях: на бумаге-то они и Наполеона разбили и в полон взяли, и уж как там, у себя в кабинете, все остроумнейшим образом рассчитали и подвели, а
смотришь, генерал-то Мак и сдается со всей своей армией, хе-хе-хе!
Кучер, благообразный, усатый старик, похожий на переодетого
генерала, пошевелил вожжами, — крупные лошади стали осторожно спускать коляску по размытой дождем дороге; у выезда из аллеи обогнали мужиков, — они шли гуськом друг за другом, и никто из них не снял шапки, а солдат, приостановясь, развертывая кисет, проводил коляску сердитым взглядом исподлобья. Марина, прищурясь, покусывая губы, оглядывалась по сторонам, измеряя поля; правая бровь ее была поднята выше левой, казалось, что и глаза
смотрят различно.
В семействе тетки и близкие старики и старухи часто при ней гадали ей, в том или другом искателе, мужа: то посланник являлся чаще других в дом, то недавно отличившийся
генерал, а однажды серьезно поговаривали об одном старике, иностранце, потомке королевского, угасшего рода. Она молчит и
смотрит беззаботно, как будто дело идет не о ней.
Капитан и так называемый «дед», хорошо знакомый читателям «Паллады», старший штурманский офицер (ныне
генерал), — оба были наверху и о чем-то горячо и заботливо толковали. «Дед» беспрестанно бегал в каюту, к карте, и возвращался. Затем оба зорко
смотрели на оба берега, на море, в напрасном ожидании лоцмана. Я все любовался на картину, особенно на целую стаю купеческих судов, которые, как утки, плыли кучей и все жались к шведскому берегу, а мы шли почти посредине, несколько ближе к датскому.
Генерал, мрачно насупив свои густые седые брови, пристально
смотрел на руки и, воображая, что блюдечко движется само, тянул его к «л».
Генерал пристально
смотрел своими блестящими глазами и молчал, слушая, очевидно желая смутить своего собеседника взглядом, и всё курил.
— Ведет князя
смотреть своих малышей, — смеясь, закричал
генерал от карточного стола, за которым он сидел с зятем, золотопромышленником и адъютантом. — Отбудьте, отбудьте повинность.
Сановник поддержал свое достоинство как нельзя лучше: покачивая головой назад, будто кланяясь, он выговорил несколько одобрительных слов, из которых каждое начиналось буквою а,произнесенною протяжно и в нос; с негодованием, доходившим до голода,
посмотрел на бороду князя Козельского и подал разоренному штатскому
генералу с заводом и дочерью указательный палец левой руки.
Жаль, что Сибирь так скверно управляется. Выбор генерал-губернаторов особенно несчастен. Не знаю, каков Муравьев; он известен умом и способностями; остальные были никуда не годны. Сибирь имеет большую будущность — на нее
смотрят только как на подвал, в котором много золота, много меху и другого добра, но который холоден, занесен снегом, беден средствами жизни, не изрезан дорогами, не населен. Это неверно.
Но что же это была бы за молодежь, которая могла бы в ожидании теоретических решений спокойно
смотреть на то, что делалось вокруг, на сотни поляков, гремевших цепями по Владимирской дороге, на крепостное состояние, на солдат, засекаемых на Ходынском поле каким-нибудь
генералом Дашкевичем, на студентов-товарищей, пропадавших без вести.
Я не прерывал его, а
смотрел и думал: «Меч ли он в руках провидения» или нет, но наверное не полководец по ремеслу, не
генерал.
— Какая ты, однако ж, Наденька, рохля!
Смотрит на тебя
генерал этот… как бишь? — а ты хоть бы глазом на него повела.
Жандармский
генерал, который терпеть не мог Драгомирова и делал на него доносы, очень подозрительно на него
посмотрел.
Публика
смотрит. Вместо скромного в накидке старика за столиком сидел величественный
генерал Драгомиров, профессор Военной академии.
— Я и сам знаю. У
генерала собаки дорогие, породистые, а эта — черт знает что! Ни шерсти, ни вида… подлость одна только… И этакую собаку держать?!.. Где же у вас ум? Попадись этакая собака в Петербурге или Москве, то знаете, что было бы? Там не
посмотрели бы в закон, а моментально — не дыши! Ты, Хрюкин, пострадал и дела этого так не оставляй… Нужно проучить! Пора…
«Ну что ж? Велите,
генерал,
Готовить мой возок?»
Не отвечая на вопрос,
Смотрел он долго в пол,
Потом в раздумьи произнес:
«До завтра» — и ушел…
_____
Назавтра тот же разговор,
Просил и убеждал,
Но получил опять отпор
Почтенный
генерал.
— Князь! — сказал
генерал, опять сжимая до боли его руку и сверкающими глазами пристально
смотря на него, как бы сам вдруг опомнившись и точно ошеломленный какою-то внезапною мыслию, — князь! Вы до того добры, до того простодушны, что мне становится даже вас жаль иногда. Я с умилением
смотрю на вас; о, благослови вас бог! Пусть жизнь ваша начнется и процветет… в любви. Моя же кончена! О, простите, простите!
— Благодарю вас за урок,
генерал, — серьезно и неожиданно прервал Ипполит, задумчиво
смотря на него.
Ганя и
генерал с изумлением
посмотрели на князя…
Взгляд князя был до того ласков в эту минуту, а улыбка его до того без всякого оттенка хотя бы какого-нибудь затаенного неприязненного ощущения, что
генерал вдруг остановился и как-то вдруг другим образом
посмотрел на своего гостя; вся перемена взгляда совершилась в одно мгновение.
«Старички» почти потерялись от первого изумления; генерал-начальник недовольно и строго
смотрел с своего стула.
Когда давеча
генерал захотел
посмотреть, как я пишу, чтоб определить меня к месту, то я написал несколько фраз разными шрифтами, и между прочим «Игумен Пафнутий руку приложил» собственным почерком игумена Пафнутия.
— Да что такое, что такое? — спохватился
генерал,
смотря на всех как полоумный. — Да неужто наследство?
Коля Иволгин, по отъезде князя, сначала продолжал свою прежнюю жизнь, то есть ходил в гимназию, к приятелю своему Ипполиту,
смотрел за
генералом и помогал Варе по хозяйству, то есть был у ней на побегушках.
Ишь, генерал-то
смотрит, рот раскрыл…
— Ого! — вскричал
генерал,
смотря на образчик каллиграфии, представленный князем, — да ведь это пропись! Да и пропись-то редкая! Посмотри-ка, Ганя, каков талант!
«Ты вот презираешь и
генералов, и генеральство, — говорил он ему иногда шутя, — а
посмотри, все „они“ кончат тем, что будут в свою очередь
генералами; доживешь, так увидишь».
Князь проговорил свои несколько фраз голосом неспокойным, прерываясь и часто переводя дух. Всё выражало в нем чрезвычайное волнение. Настасья Филипповна
смотрела на него с любопытством, но уже не смеялась. В эту самую минуту вдруг громкий, новый голос, послышавшийся из-за толпы, плотно обступившей князя и Настасью Филипповну, так сказать, раздвинул толпу и разделил ее надвое. Перед Настасьей Филипповной стоял сам отец семейства,
генерал Иволгин. Он был во фраке и в чистой манишке; усы его были нафабрены…
Коля вырвался, схватил сам
генерала за плечи и как помешанный
смотрел на него. Старик побагровел, губы его посинели, мелкие судороги пробегали еще по лицу. Вдруг он склонился и начал тихо падать на руку Коли.
Генерал, Иван Федорович Епанчин, стоял посреди своего кабинета и с чрезвычайным любопытством
смотрел на входящего князя, даже шагнул к нему два шага. Князь подошел и отрекомендовался.
Посмотрите на моего
генерала.
Генерал вдруг остановился и проницательно
посмотрел в глаза доктору. Тот выдержал этот взгляд спокойно.
Раз у отца, в кабинете,
Саша портрет увидал,
Изображен на портрете
Был молодой
генерал.
«Кто это? — спрашивал Саша. —
Кто?..» — Это дедушка твой. —
И отвернулся папаша,
Низко поник головой.
«Что же не вижу его я?»
Папа ни слова в ответ.
Внук, перед дедушкой стоя,
Зорко глядит на портрет:
«Папа, чего ты вздыхаешь?
Умер он… жив? говори!»
— Вырастешь, Саша, узнаешь. —
«То-то… ты скажешь,
смотри!..
—
Посмотрим! — говорил
генерал.
Женичка дома не жил: мать отдала его в один из лучших пансионов и сама к нему очень часто ездила, но к себе не брала; таким образом Вихров и Мари все почти время проводили вдвоем — и только вечером, когда
генерал просыпался, Вихров садился с ним играть в пикет; но и тут Мари или сидела около них с работой, или просто
смотрела им в карты.
— Какие же взятки? — воскликнул
генерал. — Нет-с, совсем нет-с! Это хозяйственная экономия — это так!.. Вы знаете что, — продолжал Эйсмонд несколько уже даже таинственно, — один полковой командир показал в отчете в экономии пять тысяч… его представили за это к награде… только отчет возвращается…
смотрят: представление к награде зачеркнуто, а на полях написано: «Дурак!».
— Вот кто! — произнесла добродушно княгиня и ласково
посмотрела на Павла. — Я теперь еду, друг мой, на вечер к генерал-губернатору… Государя ждут… Естафет пришел.
Вихров глядел на него с некоторым недоумением: он тут только заметил, что его превосходительство был сильно простоват; затем он
посмотрел и на Мари. Та старательно намазывала масло на хлеб, хотя этого хлеба никому и не нужно было. Эйсмонд, как все замечали, гораздо казался умнее, когда был полковником, но как произвели его в
генералы, так и поглупел… Это, впрочем, тогда было почти общим явлением: развязнее, что ли, эти господа становились в этих чинах и больше высказывались…
— Пеший конному не товарищ! Александра Семеновна, мы остаемся вместе и будем обожать друг друга. А это
генерал! Нет, Ваня, я соврал; ты не
генерал, а я — подлец!
Посмотри, на что я похож теперь? Что я перед тобой? Прости, Ваня, не осуди и дай излить.
Прочитав это письмо,
генерал окончательно поник головой. Он даже по комнатам бродить перестал, а сидел, не вставаючи, в большом кресле и дремал. Антошка очень хорошо понял, что письмо Петеньки произвело аффект, и сделался еще мягче, раболепнее. Евпраксея, с своей стороны, прекратила неприступность. Все люди начали ходить на цыпочках,
смотрели в глаза, старались угадать желания.
— Вы! — продолжал между тем молодой
генерал, расхаживая тревожными шагами взад и вперед по кабинету, — вы! вам нужна какая-нибудь тарелка щей, да еще чтоб трубка «Жукова» не выходила у вас из зубов… вы!
Посмотрите, как у вас везде нагажено, насрамлено пеплом этого поганого табачища… какая подлая вонь!
— Ты… ты… ты всей смуте заводчик! Если б не доброта моя, давно бы тебя в суздаль-монастырь упечь надо! не
посмотрела бы, что ты
генерал, а так бы вышколила, что позабыл бы, да и другим бы заказал в семействе смутьянничать! Натко, прошу покорно, в одном городе живут, вместе почти всю дорогу ехали и не могли друг дружке открыться, какой кто матери презент везет!
— Только на половине дороги
смотрим, кто-то перед носом у нас трюх-трюх! — продолжает Феденька, — ведь просто даже глядеть было на тебя тошно, каким ты разуваем ехал! а еще
генерал… ха-ха!
— А в сущности, все это пустяки, моя дорогая, — заговорил торопливо Прейн,
посматривая на часы. — Могу вас уверить, что вся эта история кончится ничем. Увлечение
генералом соскочит с Евгения Константиныча так же скоро, как наскочило, а вместе с ним улетит и эта свинушка…
— Ну, это еще бабушка надвое сказала: страшен сон, да милостив бог. Тетюев, кажется, слишком много надеется на этого
генерала Блинова, а вот
посмотрите… Ну, да сами увидите, что будет.
Генерал перевел дух,
посмотрел через очки на слушателей и, облокотившись рукой на кучку лежавших перед ним деловых бумаг, обратился к набобу...
— Жаль, очень жаль… — говорил
генерал,
посматривая на двери уборной. — А какой был талантливый человек! Вы думаете, что его уже невозможно спасти?
—
Посмотрите,
генерал, какая умная эта Брун-гильда, — весело ответил Лаптев, — а я еще упрямее и непременно заставлю ее сделать по-своему. Вы сами увидите… Brunehaut, apporte!.. [Брунгильда, принеси!.. (фр.).]
Генерал несколько раз тревожно
посмотрел на часы и поморщил лоб.